Хутора под Севастополем

Первые хутора в городе появились в конце 18 века. Тогда офицерам флота начали выдавать земельные наделы. Севастополь того времени практически весь состоял из хуторов. В топонимическом словаре Севастополя их более сотни. Назывались хутора по фамилиям их владельцев: Аметистова, Бежони, Бибикова, Арфаниди, Вяземского, Граппари, Головина, Косачева, Жданова, Мекензия, Росси, Сарандинаки, Христодуло и многих других.

Хуторов с названием Кальфа даже было два. «На топографических картах Севастополя первой половины 20 века показано два хутора с таким названием: один — в верховьях Юхариной балки в 2 км к северо-западу от высоты Горной, второй — в полукилометре к северо-северо-западу от первого на вершине холма в месте, где в настоящее время расположено городское кладбище. Хутора получили свои названия Кальфа, так как принадлежали братьям И.Ф. и Н.Ф. Кальфам, которые служили на Черноморском флоте».

Флотские хуторяне

В исследовательских книгах краеведа и историка Бориса Никольского о старом Севастополе есть большая работа о периоде 1880-1820 годов, где изложена версия возникновения хуторов.

«Значительно чаще многие семейные, хозяйственные офицеры и даже адмиралы получали в окрестностях Севастополя участки земли под хутора. По естественным, исторически сложившимся условиям Севастопольскую округу составляли не поместья, а хутора, дававшиеся офицерам флота и чиновникам порта. Примерно такой ход событий с «укоренением» на севастопольской земле офицеров и военных чиновников флота продолжался до самой Крымской войны», — пишет Б.Никольский.

В статье «Как строился Севастополь в 18-м – первой половине 19 века» Максима Стечкина большая роль в возникновении хуторов отводится адмиралу Федору Ушакову. И, в общем-то, эта версия почти не противоречит трудам других исследователей. Так, автор пишет, что в 1789 году Ушаков, по поручению Потемкина, произвел первый землераздел в окрестностях города. Каждому флотскому офицеру выделялся участок земли для создания хуторов, садов и виноградников, на которых экипажи кораблей могли заниматься сельскохозяйственной деятельностью, то есть своими силами решать продовольственную программу.

Сам Ушаков стал хозяином хутора в районе балки, впоследствии получившей его имя, и владельцем большого участка земли в районе нынешнего пляжа «Учкуевка». В эти же годы получили участки под строительство хуторов капитаны 2 ранга Берман, Подушкин, капитаны 1 ранга Пышнов, Меркушев, Ухтомский, Хомутов и многие другие.

Почему хутора?

Вообще одно из значений слова «хутор»— это обособленный земельный участок с усадьбой владельца. Исторические хутора были распространены преимущественно в Малороссии. В 18 веке появились казачьи хутора также на Дону и Кубани. Известно, что императрица Екатерина II уделяла много внимания заселению новых территорий, включая Крым. Новые поселенцы получали земельные участки и даже освобождались от налогов.

Есть мнение, что земельные участки под хутора сначала нарезались по клерам — наделам древних херсонесситов. На плане Севастопольской крепости 1896 года размеры хуторов Бермана, Пышновых, Скирмунда, Меркушева вполне вписываются в схему античных участков. Хутор Бермана больше сориентирован вдоль балки, получившей его имя. На ее южном склоне, рядом с водозабором, просматриваются остатки усадьбы античного времени, с хорошо сохранившимися фундаментами.

Хутор на Большой Морской

К середине 30-х годов 19 века пустующих земельных участков в распоряжении командования флота почти не осталось. Считается, что адмирал Михаил Лазарев был противником выделения хуторов и исключение делал только для заслуженных отставных офицеров.

По словам Б.Никольского, процесс образования хуторов в окрестностях Севастополя имел свои крайности. Так, морской врач Закревский, знакомясь с центральной частью Севастополя в 1832 году, вспоминал: «...Выбрались опять на Большую Морскую... Чей этот большой сад? Это хутор генерал-лейтенанта Сиверса, бывшего начальника гарнизонной артиллерии. А этот дом, с таким огромным местом? Это тоже хутор, генерал-майора Берха, начальника флотских штурманов. Так мы теперь на хуторах, Большая Морская улица кончилась?.. Нет, мы еще идем по Большой Морской».

«Этим любопытным свидетельствам очевидца имеются и документальные доказательства. Взглянув на фотографию центральной части Севастополя, сделанную в 1856 году из района нынешнего памятника Ленина в сторону базара и Большой Морской улицы, мы легко среди сплошных развалин просматриваем хорошо сохранившиеся заборы, огораживавшие два хутора, о которых ведет речь Закревский в своих воспоминаниях. Быть может, Берх нисколько не нарушил принцип отвода земли под хутора, просто выделенный ему участок оказался со временем в черте городской застройки?» — предполагает Б.Никольский.

Названия пережили своих хозяев

Одним из самых известных хуторов, который до сих пор на слуху у севастопольцев, можно назвать хутор Дергачева. Он находился на выезде из города в сторону Инкермана и Сапун-горы. Изначально земля здесь принадлежала капитану 2 ранга Илье Ознобишину, который получил участок за выдающиеся заслуги, отличившись в сражении при мысе Калиакрия в 1790 году, командуя кораблем «Покров Богородицы», и был награжден орденом Святого Георгия IV степени. Причем орден адмирал Ушаков вручил ему лично, что считалось проявлением уважения со стороны великого флотоводца.

Хутор Ознобишина появился на картах в 1806 году. В первой половине 19 века земля перешла во владение отставному майору Василию Дергачеву. Предположительно, купил хутор он на деньги своего тестя.

Злые языки утверждали, что, желая поправить свое материальное положение, В.Дергачев женился на дочери капитана 2 ранга Хонджогло. Тот купил хутор у И.Ознобишина, записав на имя своей дочери. То есть в случае развода В.Дергачев оставался ни с чем.

После революции, в 20-х годах 20 века, хутор у Дергачевых отобрали, а название местности — Дергачи — сохранилось до сих пор.

Начиная с 60-х годов 19 века, старыми хуторами уже владели в основном наследники заслуженных ветеранов, а земля стала объектом купли-продажи. Их покупали чиновники, врачи, купцы и наиболее предприимчивые офицеры. Так, отец известного русского военачальника Александра Лукомского, инженер-полковник Сергей Родионович Лукомский участок земли приобрел у Инженерного ведомства.

На большинстве хуторов имелись крепкие дома с многочисленными помещениями, рядом располагались хозяйственные постройки. Хутор же Лукомских с момента его проектирования предполагал структуру пригородной усадьбы. И это был один из самых крупных хуторов.

В словаре топонимов говорится, что хутор Лукомского находился в Балаклавском районе, на северных склонах верховьев Хомутовой балки, юго-восточнее Максимовой дачи. В период обороны Севастополя в 1941-1942 годах здесь находился командный пункт 7-й бригады морской пехоты. Через хутор Лукомского проходит дорога с Максимовой дачи на Сапун-гору.

Другой известный почти каждому севастопольцу хутор — место расположения городской психбольницы. На самом деле на месте медгородка на пересечении Фиолентовского и Камышовского шоссе располагался хутор, названный так по фамилии своего владельца. Кем был Пятницкий, достоверно неизвестно, зато сохранился в памяти потомков вот таким своеобразным образом.

А если говорят «Туровка», то подразумевается микрорайон, расположенный на возвышенности между площадью «50-летия СССР» и берегом Стрелецкой бухты. До революции в этом районе было небольшое имение братьев Тур «Новый Херсонес». В 1938 году Туровку переименовали в поселок им.Вакуленчука. Теперь там улица этого потемкинского матроса.

Вот название еще одного хутора, известного всем, — Торопова дача. Представители этой семьи служили на Черноморском флоте. Старший — Моисей Сергеевич Торопов — участник первой обороны города, командир батареи №88 (батарея Торопова) на Камчатском люнете. Служба его после крымской кампании сложилась удачно: дослужился до генерал-майора. Сын Торопова Эварист (Эдуард) также служил на Черноморском флоте в звании капитана 2 ранга. Семья владела маленьким имением на берегу Сухой речки, давшим впоследствии название хутору Торопова дача.

После революции все севастопольские хутора превратились в народное достояние. Постройки на них разрушились, а хутора попросту исчезли. Этой судьбы избежали только владения, где поселились солидные квартиранты. Так, хутор Лукомского облюбовали флотские связисты, хутор Тура — тыловики ОВРа, а хутор Твердохлебова, находившийся на мысу, вдающемся в море между Стрелецкой и Песчаной бухтами, стал подсобным хозяйством 14-й береговой батареи.