Композитору Борису Алексеевичу Миронову 9 июля исполняется 90 лет

Утро композитора начинается с творчества. Музыка — один из обязательных компонентов, необходимых ему для счастья. Борис Миронов верит в судьбу и убежден: музыкальный путь был ему предначертан с самых ранних лет.

«Бьется в тесной печурке огонь»

— Моя мама, — рассказал Борис Алексеевич, — пела в государственном русском народном хоре, а папа играл на баяне. В 1944 году моей сестре подарили семиструнную гитару. Сестра уехала, а гитара осталась. По репродуктору передавали песню «Бьется в тесной печурке огонь», и я начал тихонько на гитаре подбирать мелодию. Стылыми от холода пальцами перебирал струны, и это было первое мое прикосновение к музыке.

Когда закончилась война, будущий композитор учился в седьмом классе. Его интерес к музыке заметили педагоги и пригласили заниматься в народном ансамбле песни и танца во Дворце пионеров. «С этого момента и проявилось мое влечение к музыке», — вспоминает Б.Миронов. Несмотря на врожденные способности мальчика, семья запланировала для него иную карьеру.

Жили они тогда в Архангельске, в районе Соломбала, а рядом с домом находилась судоверфь. Миронов с детства занимался парусным спортом, командовал швертботом; во дворе стояли лодка и байдарка, которыми он отлично умел управлять. Как только Борис окончил школу, старший брат Павел отнес его документы в мореходное училище.

«Весенние голоса» Иоганна Штрауса

— Когда брат ушел в море, — вспоминает Борис Алексеевич, — я документы из мореходки забрал и отнес их в музыкальное училище. Экзамены сдал на пятерки, и меня зачислили на хоровое отделение. Тогда там училось 20 девочек и я, один мальчик. И вот на первом уроке меня попросили выйти к роялю и спеть. Я вышел и... заплакал. Педагог спросила: «Почему ты плачешь?», я ответил: «Не хочу учиться с девчонками, хочу стать композитором, дирижером симфонического оркестра и сыграть Штрауса «Весенние голоса». Выслушав все это, педагог взяла меня за руку и отвела к директору.

Кстати, вальс «Весенние голоса» Миронов тоже услышал по репродуктору и решил, что обязательно сыграет эту музыку. Директор, к которому отвела мальчика педагог, пояснил, что в училище пока нет подходящей специальности, но эту ошибку он обязательно исправит.

— Директор повел меня по коридорам — училище располагалось в здании бывшей церквушки. По пути мы встретили красивого мужчину, похожего на Иоганна Штрауса. Тот привел меня в кабинет (на самом деле это был чердак), где лежали духовые инструменты: флейта, гобои, трубы, баритон, басы; попросил меня зачем-то показать зубы, потом взял трубу и, вручив ее мне, сказал: «Вот твой хлеб», — вспомнил композитор с улыбкой.

Те дни для Миронова были яркими и счастливыми. Он помнит все до мельчайших подробностей: свое старое пальто, сшитое из шинели старшего брата; как он, засунув трубу за пазуху, пошел домой; как сразу же дома начал играть на новом для него инструменте, а мама, услышав дикие звуки, схватилась за голову со словами: «Сынок, ты что принес? Ты кем будешь?»

— Я нашел какое-то масло, — продолжил Миронов, — смазал трубу и что-то подпилил напильником. На следующее утро взял трубу в руки, а клапаны не открывались. Попробовал открыть их молотком. Ужас охватил меня. В итоге мама дала мне три рубля, и я отнес трубу в мастерскую. Так я начал учиться музыке.

Музыкальная карьера и творческий расцвет

В послевоенное время учиться было непросто: людям порой не хватало элементарных вещей: еды, одежды. Но обучение музыке и начало музыкальной карьеры у будущего композитора складывались удачно, как будто кто-то вел его. А это подтверждает верность выбранного пути. Сосед-тромбонист предложил Борису стать воспитанником военного духового оркестра, и тот согласился. Жили в казармах на полном обеспечении. При этом юный музыкант не бросил и училище.

— В оркестре играли профессиональные музыканты. Меня они научили тому, чему не могли научить в училище. А я — человек очень напористый, поэтому начал еще заниматься и на фортепиано, — рассказал юбиляр.

А дальше — Ансамбль песни и пляски Беломорского военного округа, первые свои оркестровки. Еще в юном возрасте Миронов стал руководителем оркестра. В 1955 году он пошел работать в школу учителем пения в 3-5-х классах.

— На моих уроках была самая плохая дисциплина. Я не мог добиться от ребят послушания. Проработав два месяца, написал заявление об уходе. Директор школы заявление не принял. «Никуда я тебя не отпущу, — заявил он, — а с дисциплиной тебе помогу». И полтора года тот сидел на моих уроках пения. Где вы еще видели такого директора? — задал композитор риторический вопрос.

Миронову в жизни везло на директоров, на счастливые совпадения и на хороших людей. В 1957 году он поехал в Москву на семинар, и это его полностью изменило. Хор там преподавал Александр Свешников, в течение многих лет ректор Московской консерватории имени Чайковского. Его знала вся мировая общественность. В семинаре участвовали звезды того времени: легендарный композитор Владимир Локтев; Семен Дунаевский, старший брат Максима Дунаевского; дирижер Александр Юрлов; композитор Арам Хачатурян.

— На выступлении ансамбля Локтева я сидел в 11-м ряду на 7-м месте. У меня дрожало все внутри от восторга. Для себя я решил: «Приеду в Архангельск и создам точно такой же коллектив», — продолжил музыкант.

Это желание удалось реализовать достаточно быстро. Как только Миронов вернулся из Москвы, он тут же на педагогическом собрании внес предложение создать в школе музыкальный коллектив, но случилось неожиданное: все учителя выступили против такого нововведения. Поддержал предложение только директор школы, а этого оказалось достаточно.

— Я проверил всех учеников на слух и голос, начал обучение. Не владея на тот момент балалайкой, принес ее домой, сам обучился игре на ней, потом учил детей. Также поступил с баяном и домрой. К концу года у нас был уже настоящий музыкальный коллектив. Мы стали занимать первые места в конкурсах. Уже значительно позже на нашей встрече Владимир Сергеевич Локтев сказал мне: «Так быть не может, чтобы один человек перевернул всю школу».

Новая жизнь в Севастополе

— Сестра уехала жить в Севастополь и позвала с собой нашу маму. Тогда и я переехал в Севастополь. Седьмого июля 1963 года, за два дня до своего дня рождения, я пришел устраиваться на работу во Дворец пионеров. Еще раньше, когда я был на экскурсии в Севастополе, проезжая мимо этого здания, сказал себе: «Я буду здесь работать!» Пришел во Дворец пионеров и рассказал директору, Н.Г.Шкариной, какой я прекрасный специалист. Она выслушала и сказала: «Это, конечно, все очень хорошо, но у нас нет вакансий». Хмурый и подавленный, я пошел к выходу. И вдруг услышал: «Боря, вернись!» — рассказал маэстро.

Директор спросила Миронова, сможет ли он создать хор мальчиков. Композитор ответил утвердительно. Хор он создал за три месяца, называя его ласково «хор мальчиков-горшечников» (горшечники — это маленькие дети). Затем Миронов осуществил еще одну мечту — сформировал эстрадно-симфонический оркестр. Уже через год они выступили с концертом в Театре им.Луначарского. В числе композиций были и «Весенние голоса» Штрауса. Кстати, одним из учеников Миронова был его сын Геннадий. Тот играл на бас-гитаре, иногда заменял отца на репетициях; вместе с мамой Александрой Алексеевной писал партитуры на весь репертуар оркестра для шестидесяти музыкантов.

— В 2000-х годах мы ездили с концертами по всей Европе. Была интересная, насыщенная жизнь. Запомнилась поездка в Португалию — там испанский дирижер пригласил меня на работу. Позже оркестр я передал своей ученице, Ярине Погонец, — вспоминает Миронов.

Мечта стать дирижером

В 1954 году Миронов посмотрел фильм «Прелюдия к славе» о юном дирижере Роберто Бенци. Там звучала музыка Ференца Листа. Этот фильм имел фурор во всем мире. Будущий композитор (тогда музыкант только что закончил Архангельское музыкальное училище) много раз пересматривал эту картину. Спустя два года он купил партитуру Листа в Петрозаводске и хотел сыграть эту музыку со своим оркестром на большой сцене, но осуществилась эта мечта только через 60 лет.

— В 2013 году, глубоко задумавшись, я шел по Севастополю и вдруг встретил Владимира Николаевича Кима, художественного руководителя и главного дирижера севастопольского муниципального симфонического оркестра. Тот спросил: «Боря, что с тобой?». Я ему рассказал о своей мечте. Вместе мы подготовили и провели концерт в городском Доме культуры (ул.Ленина, 25). Я 20 минут дирижировал «Прелюды» Листа. Публика ревела, — вспоминает Борис Алексеевич.

Надежный тыл

— Моя жена, Сашенька, — великая женщина, — говорит композитор про свою жену.

Она тоже получила музыкальное образование, много лет работала преподавателем и всегда была для музыканта опорой и благодарным слушателем.

— Борис всегда занят, он даже сейчас много работает, — подключилась к разговору Александра Алексеевна. — Обещал, что вот-вот он будет свободней, и мы обязательно отправимся с ним в путешествие. Но он увлечен творчеством, а это и помогает ему сохранять бодрость духа.

— Есть ли еще у композитора мечта? — интересуюсь я у супруги.

— Да! Его произведения должны жить!